Библиотека
| Библиотека » Владимир Мякотин |
Выдержки из будущих мемуаров выпускника истфака (часть 1)
| Пятница. Тринадцатое. На Первый двадцатипятилетний Юбилей выпуска групп № 981 и № 982 исторического факультета ТГУ пришло ровно тринадцать человек. Из тридцати шести окончивших. Из пятидесяти поступивших ровно тридцать лет назад на историко-филологический факультет Тюменского государственного университета. …Прошло двадцать пять лет после нашего выпуска. Как-то по инету моя родная сестра Валерия – выпускница филфака ТГУ образца 1987 года, нашла однокурсницу Илонки – Кэт Белых, филологический факультет ТГУ 1982 года выпуска. И закрутилось… Повиснув в сети и сев на телефоны, мы нашли многих сокурсников и друзей по истфилу университета. Это и Евгений Басов – заместитель главы администрации города Ялуторовска и его жена Надежда, хранитель фондов Ялуторовского музея декабристов, и Екатерина Белых – ответственный секретарь газеты "Ялуторовская жизнь", и Владимир Клевцов – подполковник МВД, и Ольга Гуртовая – сотрудник ТОГИРРО, и Людмила Ченских, сотрудник ТНК, и Сергей Кондратьев – декан исторического факультета ТГУ или, как сейчас это звучит, директор Института истории и политических наук ТюмГУ с супругой Тамарой, и Сергей Панарин – доцент кафедры политологии того же ИИиПН ТюмГУ, и Анатолий Долгих – сотрудник строительной компании в Тюмени. Из будущих мемуаров: Сотовый телефон Сергея Кондратьева долго не отвечал. Я уже собрался нажать кнопку отбоя, но тут в трубе раздался голос. – Алло! – Здравствуйте, это Сергей? – Здравствуйте! …Сергей… Витальевич… – Привет, Сережа. Это Владимир Мякотин. Ну, можно и Александрович. – Володя! Привет! Да просто Сергей! Вопросы, ответы… – Двадцать пять лет… Неужели? Как ребята? Те – там, эти – тут… Жёны… Дети… Внуки… Нужно обязательно встретиться! Конечно, всё-таки двадцать пять лет прошло… Был на сайте университета, вас нашёл… Напиши на электронную почту телефоны… Обязательно всё скину на мыло… – С Сергеем Панариным поговорить хочешь? – Конечно, хочу. Мне его телефон домашний дали. Позвоню обязательно. – Да тут он… – Володя, привет! Это Сергей Панарин. Вопросы, ответы… – Как вы? Да работа… Всё там же… Всё то же… Вы-то как? Супруга… Их дочь у меня училась… Передавай приветы! И вам тоже! Приедете? Конечно! Обязательно соберёмся… …Вдруг в трубе раздаётся до боли знакомый звук… хрустальной нотой Эоловой арфы зазвучала мембрана мобилы… серебряным ручейком жжжжурчала божественная амброзия… – Слышишь? Мы тут за тебя налили. – Слышу, я сейчас. Достаю бутылку болгарской сливовой ракии и чокаюсь с телефоном. – За нас, ребята! Место для встречи было выбрано историческое во всех смыслах этого слова – Памятник борцам революции в сквере возле главного корпуса университета. Тут когда-то мы и встретились на вступительных экзаменах, тут учились почти все университетские годы, тут и собрались по прошествии 25 лет. Памятник как памятник, стоял столько лет и еще простоит. И сорок сороков раз будут встречать абитуриентов, студентов и выпускников университета крестьянин и рабочий революционной Тюмени стреляющей, в определенный момент, винтовкой. Из будущих мемуаров: Первое мое знакомство на абитуре было с Мишей Аникановым. Мишка был коренным москвичом и хиппи с Арбата. Его отец работал директором московского аэропорта Внуково, сам Миша окончил элитную спецшколу с золотой медалью. Одним словом, золотая молодёжь. Со всеми вытекающими отсюда… Его выперли из столицы в преддверии Олимпиады-80, дабы не засорял улицы и проспекты города-героя Москвы. А, если учесть, что всех бомжей, бичей и прочих алкоголиков выслали из Москвы на 101 километр, а Михаила отправили в Западную Сибирь, на места ссылки декабристов, то сами можете представить масштабы его личности. Мишка после сдачи экзамена по истории был автоматически принят на истфил… Истфил… Как это сексуально звучит… Историки любят филологов, филологи любят историков… Кстати, именно историки переженились на филологинях… Миша постоянно ходил в широкополой чёрной шляпе, короткой женской плюшевой, чёрной же, кацавейке, наброшенной на голое тело, с галстуком на тощей шее, и в широченных штанах. Иногда вместо галстука надевалась синяя клетчатая рубаха. Пару раз Мишка приходил в школу в пиджаке с разными брюками, в той же рубахе и галстуке на ней. Но всегда это было только у Кербса на занятиях немецким языком. Надо сказать, что ещё на самом первом занятии Кербс сказал: "Михаил! Мы будем с Вами заниматься по индивидуальной программе!" Миша знал историю лучше самих преподавателей. Причём об этом говорили сами преподаватели. Посещал все лекции и семинары. Устроился жить в старинное здание общежития ТГУ на Семакова, напротив главного здания университета (на этом месте сейчас располагается библиотечный корпус ТюмГУ). Он пролетал по кривым коридорам старинного купеческого здания с высоченными потолками и с комнатами, узкими и высокими как колодцы, неизменно босиком и с вечным обгоревшим чайником с чифирем. Где был он – был праздник. Но своего рода… Я любил бывать у Мишки в гостях. Он непременно наливал мне водки, угощал чифирем и табаком. Ночами он сидел в лунном свете на подоконнике с распахнутым окном и одну за другой заглатывал книги философов, поэтов, историков, писателей. Большинство – на языке оригинала… Он продержался удивительно долго – до конца второго курса. Уже перед летней сессией его выгнали. И не его одного. Миша Аниканов с нашими же историками Борей Кузнецовым и Андреем Щукиным ночью решили с четвёртого этажа из окна на простыне спуститься к девочкам в комнату на третьем этаже. Те испугались, вызвали наряд милиции. Всё бы ничего, если бы Мишка на немецком, французском и английском языках в обезьяннике всю ночь не материл бы ментов. То, что им было сказано, они, за отсутствием знания этих самых языков, конечно, не поняли. Но самую пролетарскую суть уловили… Их отчислили. Кузнецова забрали в армию. А Мишка пропал. Говорили, что он вернулся в Москву, устроился наборщиком в одну из столичных типографий. Поступил в МГУ. Окончи институт восточных языков. И продолжал жить так, как ему нравилось… Потом была небольшая экскурсия по местам с общим направлением на новый (во всяком случае, для меня) корпус исторического факультета. (Можно я по старинке буду Институт истории и политических наук ТюмГУ называть истфаком ТГУ?) Встреча с Сережей и Тамарой Кондратьевыми уже в качестве декана и преподавателя истфака. Про Сережу Панарина и не говорю, он с самого начала был задействован в юбилейных мероприятиях. Что должен вам сказать… Более 20 лет не был в Тюмени. В процессе подготовки приехал и обомлел. Великолепным городом стала наша Тюмень. Много где был за прошедшеюбилейные годы, много что видел. И не только в России. И могу с полным основанием сказать, что Тюмень хороша… И не просто хороша, а в лучшую сторону отличается от того же Екатеринбурга, за фасадами новых зданий которого проглядывают обшарпанные старинные здания или постройки времен исторического материализма, и от столицы нашей родины, города-героя, возросшей на финансовых дрожжах всей России. Старинный центр Тюмени не испорчен, а дополнен новыми зданиями. Зеленые цветочные и лиственные скверы и парки в каждом квартале с лавочками, мерцающие радугой фонтаны… Ах, мечта каждого уральского идиота! Пройдя всю Тюмень из конца в конец по Республике и Ямской, не просто оценил, но и пристроился, помахал, поболтал ногами и прочими частями во всех фонтанах и скверах и остался страшно довольный. И жена, выпускница филфака ТГУ, тоже. Великолепно отдельное здание института истории. Только одно скажу. Картины на стенах… И какие! Много лет работаю профессионально с уральскими художниками, и могу сказать, что стены коридоров и аудиторий истфака украшают достойные работы тюменских живописцев. Подборка картин соответствует самому зданию исторического факультета. Миль пардон, в данном примере именно института истории и политических наук. Про само здание промолчу. Просто очень рад и за студентов, и за сотрудников любимого факультета. Сергей Кондратьев, в роли декана, провел экскурсию по зданию, одарил всех компакт-дисками и книгой о факультете, Сергей Панарин в это же время готовил компьютерную презентацию своих и факультетских воспоминаний. И показал… Из будущих мемуаров: 1 сентября 1978 года. Первый учебный день нашего курса. Что было в начале – не помню в силу пресыщенности впечатлениями своих первых студенческих часов. Что было потом – помню отлично. Сергей Панарин во главе всех – и рабфаковцев, и только что окончивших школу, повел студентов обеих групп знакомиться. В пельменную – пивную возле Центрального рынка. И девочек тоже… Вот первые совместные фото. Вот рабфаковцы отдельно. Вот фото группы всеобщей истории, а вот и историки СССР. Вот первые демонстрации… Только много позже мы узнали, что по конкурсу в этот год на одно место исторического отделения претендовало не двадцать с чем-то там человека, а гораздо больше. Дело в том, что после окончания годовых подготовительных курсов историко-филологического факультета было зачислено пятнадцать рабфаковцев. Это Анатолий Долгих, Ильдар Шарапов, Сергей Панарин, Сергей Кондратьев, Тамара Олейникова, Нина Сальбах, Лариса Крылова, Тамара Курочкина, Галина Логинова, Татьяна Романова, Вячеслав Лебёдкин, Евгений Романов, Михаил Пономарёв. Позже на очное отделение был зачислен Сергей Горюнов, Анатолий и Ирина Долгих после третьего курса перевелись на заочное отделение, Сергей Кондратьев поехал доучиваться в ЛГУ, кто-то был отчислен за неуспеваемостью. Но основной костяк рабфаковцев окончил наш университет, и кто-то даже в нем и остался. Летняя сессия и первая университетская практика – археологическая. Уже позже у меня были и работа заместителем отдела средневековья Пловдивского археологического музея, и раскопки античного форума Филипополиса, и работа под эгидой ЮНЕСКО на Асеновой крепости, одной из крепостей Византии, защищавшей границы империи на севере в Родопах, и совместные раскопки с археологами Софийского исторического музея ставропигиального Бачковского монастыря и костницы IX века в Южной Болгарии. Но эти неолитические раскопки на Андреевском озере остались в памяти на всю жизнь… Из будущих мемуаров: Студенты исторического факультета Тюменского государственного университета поехали на первые свои археологические раскопки неолитических жилищ Андреевского озера, что вблизи Тюмени. Девочек, как всегда, было много, ребятишек поменьше. На каждого мальчика по шесть-семь девочек. Меня лично это всегда устраивало. На обустройство лагеря ушло всё светлое время суток, и о хлебе насущном никто не позаботился, банкет по поводу первых раскопок начался незамедлительно после установки палаток с принятия вовнутрь завезенного как раз накануне во все магазины Тюмени семилетней выдержки кубинского рома "Гавана-Клуб"… Воспоминания очевидцев. Мякотин танцевал вальс впервые в жизни, пел песни под аккомпанемент гитары, сам себе же и аккомпанируя. Падал лицом в костёр, был спасаем сердцебольными окружающими, причём проделывалось это несколько раз кряду как Мякотиным, так и окружающими. Был несколько раз отправляем спать в им же самим поставленные палатки, и столько же раз возвращался обратно. После чего всё сообщество потащило Мякотина укладываться баиньки, что вызвало резкий недипломатический протест убаюкиваемого. Всеобщими усилиями таки был водворён в палатку, закрыт на все молнии, после чего, не найдя впотьмах выход, оглашал всю округу раскрытием глаз на друзей, коллег и соратников… Утро… Собственные смутные воспоминания. Проснулся от выдёргивания себя из палатки за ногу… Высказал своё нелицеприятное мнение по поводу столь не гламурненького способа свидания с окружающей реальностью. Позже оказалось, что мнение выслушали руководители экспедиции в ранге кандидатов исторических наук… Преподаватель истории Древнего мира Игорь Николаевич Сосновкин подшофе, за лагерным столом с немудреной трапезой на археологической практике говорил нам: "Ребята, никогда не занимайтесь археологией, историей Древнего мира или Средних веков. Да, конечно интересно. Но вы всю жизнь будете копаться в земле, и никогда не поднимитесь выше кандидатов исторических наук. Берите пример с Вани Климова. История КПСС – это то, что нужно…" Иван Павлович Климов преподавал у нас историю КПСС. Всегда бойкий и жизнерадостный, он заходил в аудиторию, одной рукой открывал свой кожаный портфель, доставал рукописи и бодрым баритоном начинал вещать. Повторять не буду, но этого лично мне хватило на всю оставшуюся жизнь… Из будущих мемуаров: Мой сон прервали звуки похоронного марша… Медленно открыв глаза, я увидел огромный фолиант "Краткого курса истории ВКП(б)", лежащий на середине комнаты. Толик Назаров играл похоронный марш. На гитаре. Всё это происходило в нашей комнате № 437 на четвёртом этаже в крыле истфила общежития ТГУ на улице Мельникайте. На первом этаже располагались читальный зал, буфет, душевые и комната коменданта. На втором жили преподаватели. Всё остальное занимали студенты. Классическая коридорная общага, с кухнями и туалетами в конце коридоров, с курилками на запасных лестницах между этажами. По всем комнатам, кухням, помещениям, как вездесущее привидение, сновала Хиросима, зама коменданта общежития. Она была так длинна и тоща, что вызывала ассоциации с суповым набором. Наше крыло было в привилегированном положении. Историко-филологический факультет – единственный из факультетов ТГУ, который учился со второй смены. Пары начинались в два часа дня (не считая нулевых – те начинались в 12:00) и заканчивались в восемь вечера. Потом я и мои сожители по комнате, историки Женя Басов, Толик Назаров и филолог Коля Литенков, спешили заскочить перекусить в подвальчик – пельменную на Республике, или в "Блинную" на Первомайке, в крайнем случае, в кафе "Ямал" в районе Мельникайте. Часов в десять, возвратившись домой, мы начинали полноценную ночную жизнь. А надо вам заметить, что и телевизионка, и настольный теннис находились в нашем крыле, и даже танцы проходили всегда в холле нашего этажа. Все факультеты укладывались спать, а мы только-только входили в ритм жизни. Кухня полнилась ароматами еды, в комнатах открывались бутылки, заваривался чай, все и всё перемешивалось. Если жили в общаге, сами знаете… Гудели часов до пяти-шести утра, а когда все другие факультеты звонками своих будильников оповещали нас о приходе утра, мы укладывались спать. Причём, не всегда в своей кровати. Кто где успел, тот там и заснул… После ухода всех в школу, утренний и дневной сон истфила нарушали только сквозняки и шуршание мышей. В этот раз мы заснули дома. Мой сон прервали звуки похоронного марша. См. выше. – Толик, что за траурное настроение? – А ты глянь… Я встаю, подхожу к фолианту, поднимаю его… А под ним лежит в лепёшку раздавленная мышь. И не нАда по утрам по нашей комнате ползать! ВКП(б) не одно поколение советских людей собой накрыло. А уж мышь "Кратким курсом…" раздавить, так ваааще плёвое дело… | |
| Категория: Владимир Мякотин | Автор: Владимир Мякотин | Просмотров: 905 | Добавил: Clio (18.11.2008) | |
