Ранним июньским утром на центральную площадь провинциального города, корёжа бюджетный асфальт и ломая крышки канализационных люков, выехал пыльный немецкий танк. Замер ненадолго, задумчиво покрутил башней с крестами, выбрал восточное направление и зычно плюнул в сторону РОВД. В ближайшем дворе на разные голоса противно заныла сигнализация. Завозились под одеялами тёплые жёны встревоженных автовладельцев.

Вслед за танком к бронзовому Ленину подрулил плоскомордый «Опель», и из его брезентового чрева, сопровождаемые вечным офицерским «шнель», посыпались бодрые автоматчики вермахта. Рукава их мундиров были лихо засучены, из карманов торчали губные гармошки. Вынырнула из-за «Опеля» колонна мотоциклистов с бляхами на груди и пулемётчиками в колясках, обогнула клумбу, окружила безмолвный памятник. Бездомная собака, поджав хвост, метнулась в подворотню предвестником всеобщей паники.

<...>

Мы под елочкой сидим,
Пьем из валенка вино
И в окошко не глядим,
Хоть в узорах все оно.

<...>

Свинина и Османская империя

Очень люблю болгарскую кухню – всякие там кебабче, кюфтета, пържоли.. Ах, вы мне говорите, что это турецкие названия? Таки я с вами соглашусь! Вся балканская кухня, как-то болгарская, сербская, греческая, турецкая и прочая македонская – это из одного мяса (в основном баранины) и сделанная…

Тут я, по идее, должен углубиться в исторические изыскания типо: а почему в болгарской кухне преобладает свинина? А потому, как я считаю, что мусульмане, в общем, и турки, в частности, свинину как раз не едят, а наши гей-славяне как раз этим и воспользовались… Вот приходит какой-нибудь Баязид Молниеносный-оглу в какую-нибудь Катуницу (где, к слову говоря, началась такая кампания против цыган, что мама не горюй!) и типо требует: "А давайте, гяуры мать вашу свиную, мне сюда на дастархан типо ягненка!" А гяуры, они же райя, они же подданные турецкого султана отвечают: "А нифига нет у нас баранов… Ну, нетути и все тут! А вот свинью, или там чау-чау корейскую, пожалуйте!" Нифига! - говорит Оглу, - Нифига, не буду я есть вашу свинью, псы смердячие!" Псы, не псы, а хренушки тебе, турок поганый! И уходит Оглу не солоно хлебавши...

<...>

Я выпал из сетки вещания
Центральных каналов страны -
Стал пульс недостойным внимания
И чувство исчезло вины.
Не хочется больше прощения
У гордых поляков просить,
Вкушать от плодов просвещения
И сор из избы выносить.

<...>

За окном - беззаботные птицы,
На стуле грустно верчусь,
Вдыхаю минуты.

<...>

Женщина, которую не знаю,
В городе неведомом живёт,
Ездит на работу на трамвае,
Сказочного рыцаря не ждёт,

<...>

Товарищ Мазов - водитель «МАЗов»,
Водитель Зилов ездит на «ЗИЛе»,
Шофёры Нефазов, Лиазов и Пазов
Усталых людей по домам развозили.

<...>

Было у папы три дочки – три милых сестры.
Прятал от них он лопаты, ножи, топоры.
Младшая дочка сидела всю ночь у окна,
Честь берегла и тихонечко пела она:

<...>

Инвалидную тросточку в тёплую землю зарою,
И больной будет плакать, а слезы - катиться из глаз.
Я ему пожелаю удачи, успехов, здоровья,
И друзья в пыльных шлемах его закопают тотчас.

<...>

Моя тётушка дует в дудку,
Пионерскую дудку притом,
А потом отпускает солёную шутку
И идёт патрулировать дом.

<...>

Был когда-то молодым я папою,
Но намедни, как удар под дых,
Юбилей подкрался тихой сапою -
На диван упал я и затих.

<...>

Я говорил: 
«Коньяк и газировка -
Не то, чем должен бредить человек!» 
И вот с утра слетела кодировка
У всех без исключения коллег.

<...>

В глуши Центрального проспекта,
Под голубиным космодромом
Жил обладатель пистолета
С одним-единственным патроном.

<...>

Если руки к бумажнику тянутся, 
Чтоб проверить "а что там у нас?"
Значит, нынешний день - это пятница,
Значит вечером пить нам не квас!

<...>

Перекрёсток улиц Советской и Коммунистической издавна пользовался дурной славой. Ещё во времена хрущёвской «оттепели» старожилы шёпотом рассказывали, что здесь в смутные годы гражданской войны казнили недовольных крестьян. При этом одна часть старожилов утверждала, что крестьян резали наступавшие «красные», другая, что крестьян вешали отступавшие «белые», а третья, что крестьяне устроили самосожжение, протестуя против массовых расстрелов. Потом заупокойным голосом сообщалось, что, мол, потому так и живём, а кто-то добавлял, что самолично видел прозрачную субстанцию, клубящуюся по ночам над ближайшей к перекрёстку клумбой. В этом месте рассказа комсомольцы недоверчиво улыбались и шли себе дальше строить светлое будущее.

<...>